«Не поняли немцы, как все это нам далось...»
"Газета Юга" №29 (23.07.2020)
В течение 20 лет соседом нашей семьи был В.С. Настаев. После его ухода из жизни супруга Владимира Сохтаевича принесла мне целый портфель документов.
...Передо мной устав товарищества с ограниченной ответственностью «Эльбрусиада примирения», образованного 10 февраля 1992. Основной целью обозначено проведение российско-германской миротворческой акции в соответствии с договором о международных муниципальных связях Краснопресненского района г. Москвы.
Именно там, на Красной Пресне, зародилась идея «Эльбрусиады примирения». Об этом говорится в материале Ларисы Дворжецкой, размещенном на сайте «На Пресне»:
Начало разносторонним и дружественным отношениям между москвичами и баварцами было положено в 1980, когда молодой врач из местечка Денкендорф Кристиан Хольтц приехал со своими односельчанами в Москву. Тогда возникло партнерство Денкендорфа с Краснопресненским районом нашей столицы.
Летом 1990 отмечалось 10-летие этой дружбы. Именно тогда возникла идея провести миротворческую акцию. Первым шагом движения «Примирение» была проведенная в июле 1991 миротворческая ветеранская акция – «Неделя примирения», названная так по предложению наших баварских партнеров... Это были встречи ветеранов, людей, которые ценой своих ран, потерь близких и друзей выстрадали понимание необходимости поставить крест на вражде и мстительности...
В «Неделе» принимали участие горноспасатели-альпинисты обеих стран...
По инициативе подружившихся альпинистов-спасателей летом 1992 прошла встреча трех поколений – «Эльбрусиада примирения», на которую приехали участники жестоких боев на Кавказе 1942–1943 годов, их дети и внуки, всего почти двести человек. Было совершено успешное совместное восхождение на Эльбрус. Эмблема «Эльбрусиады», которая была до этого представлена на презентациях в Москве и в Мюнхене, была поднята на вершину вместе с флагами России и Баварии...
О логотипе Эльбрусиады рассказал его автор Юрий Емельяненко:
Эмблема и значок представляют собой круг, в центре которого белоснежный Эльбрус, расположенный на фоне голубого неба, окаймлен альпинистской веревкой. На концах флагов России и Германии расположены немецкий военный крест и красноармейская звезда. Флаги объединены в единую ленту, которая охватывает древко ледоруба и стебель эдельвейса – эмблемы немецких горных стрелков, в нижней части ленты – год проведения Эльбрусиады, по контуру значка надпись на русском и немецком языках: «Эльбрусиада примирения».
И еще немного информации с сайта «На Пресне»:
Общественная организация ветеранов ВОВ Краснопресненского района Москвы, поддержанная Российским корпусом спасателей, обратилась к аналогичным организациям Германии с предложением о проведении встречи ветеранов войны за Кавказ (идея В. Кавуненко), положив в основу мероприятия новые отношения между странами, когда-то воевавшими в одной из самых кровопролитных войн мировой истории. С немецкой стороны предложение было принято Союзом горнострелковых частей Баварии (председатель – подполковник Карл Гриссингер) и Международным союзом ветеранов горных егерей...
Немецкая делегация прибыла в аэропорт Минеральные Воды 11 августа; в тот же день добралась до Приэльбрусья, где остановилась в гостинице «Иткол». В плане до начала восхождения были автобусная экскурсия по ущелью с остановками в Азау, Терсколе, Чегете, Адыр-су, подъем по канатной дороге «Чегет», пешая прогулка в районе кафе «Ай», подъем по канатной дороге «Азау», акклиматизационный выход на «Приют 11».
Вернемся к официальной информации с сайта «На Пресне»:
Поднявшись на «Приют 11», ветеран дивизии «Эдельвейс» З. Хинстоффер показал свое боевое место, откуда он в далеком 1942 первым увидел в бинокль движущуюся тоненькую черточку на восточных склонах Эльбруса – «Отряд-80». Немцы были готовы встретить их кинжальным пулеметным огнем. Проводник отряда Л. Кропф рассказала изумленному ветерану непростую историю ночных передвижений отряда. «Простите нас, мы очень виноваты перед вами!» – сдавленным от волнения голосом говорил Зепп Хинстоффер...
В Центральном архиве КБР имеется текст Любови Кропф (Бутаревой), написанный ею собственноручно:
В середине 1942 года я работала в госпитале 4425, который находился в здании турбазы.
19 августа мне стало известно о занятии «эдельвейсовцами» Эльбруса. Стали думать, кто из альпинистов в это время был в Нальчике. К большому огорчению, нас осталось только четверо: Александр Игнатьевич Сидоренко – начальник альпинистского лагеря «Рот-фронт», Виктор Харитонович Ломако – радист управления ТЭУ, Рудольф Шпицер – слесарь мастерских управления связи, участник вооруженного восстания рабочих Австрии 1934 года, и я.
26 августа мы выехали на машинах в Баксанское ущелье с обмундированием и некоторым снаряжением. Настроение было очень тяжелое – фашисты были под г. Нальчиком, Эльбрус занят немцами, своих детей со стариками пришлось оставить в Нальчике. И все же выехали – все полны сил и желания помочь чем только возможно.
Под Тырныаузом было собрано несколько сот бойцов и офицеров. Перед нами поставили задачу в 3-4 дня обучить их технике хождения в горах. Бойцов необходимо было снарядить альпинистским снаряжением. Пришлось обратиться к альпинистским лагерям, хотя там уже было взято снаряжение. Кое-что взяли: кошки, ледорубы, веревки, спальные мешки, крючья.
Бойцы были из самых различных мест нашей страны, самых различных национальностей: курсанты и офицеры пограничного училища гор. Орджоникидзе, а также сотрудники органов внутренних дел из оккупированных краев и областей Северного Кавказа.
Многие из бойцов и офицеров ни разу не были в горах, но желание отомстить за все, что переживал в то время наш народ, и за то, что фашисты к тому времени учиняли на нашей земле, было очень велико.
Никогда не забуду комиссара т. Запрейко: как он просто и ясно разъяснял, а главное – вселял в нас желание действовать и все делать для разгрома врага.
Очень трудная операция была на участке Кисловодской дороги в районе перевала Бурунташ под Хурзуком.
Уже было дождливое время, дороги горные тяжелые, трудные – кончался сентябрь месяц. Горные пушки, грузы с боеприпасами тащили часть на себе, часть на лошадях, ишаках.
Задача была сложная: нарушать, перерезать основную коммуникацию снабжения немцев, находившихся в то время на Эльбрусе фашистских частей.
Стояли на месте мало, часто меняли позиции – немецкая «рама» – фокке-вульф бомбила нас, правда, не причиняла большого ущерба, но ишаков было жалко...
Потом подошли к истоку реки Малка. Мы часто просматривали с разных сторон маршрут от Малки на наш седой Эльбрус, часто говорили о нем, вспоминая мирные дни, совершенные восхождения в разных районах. Было много разных разговоров, будто немцы установили оптические приборы на вершине, что туда втащили тяжелую артиллерию и многое другое.
Находясь все это время вместе, мы подружились и все лучше узнавали друг друга. Павел Ильич Долгополов, Егор Евстафьевич Коломин, Анатолий Денисенко, Александр Артемьев, Амирамов и другие, все они бесстрашные, хорошие командиры и замечательные товарищи. Хотя не альпинисты, но очень быстро освоились в горной обстановке.
В начале октября мы находились в Верхнем Баксане. С верховий доносилась артиллерийская канонада, рассказывали, что наша артиллерия прямой наводкой обстреливала немцев со склонов Азау – Гетче – Чегет – Кара-баши; даже били во время утренней зарядки по немцам; о том, что наши из пулеметов сбили «раму».
И вот в солнечный день нас выстроили на школьном дворе с. В. Баксан, прибыл к нам генерал тов. Церетели. Он подробно рассказал, как Гитлер с Геббельсом трубят по всему миру о взятии Эльбруса, о водружении фашистского флага Германии на вершине, о награждении большой группы немецких солдат и офицеров за Эльбрусскую операцию. Слушать все это было страшно горько.
И он для нас поставил задачу – во что бы то ни стало выбить фашистов с Эльбруса.
Задача трудная, очень тяжелая, она состоит из нескольких операций. Отряд в несколько сот бойцов должен выйти к Учкулану, второй отряд со стороны Ирикчатского ущелья поднимается до высоты 4200 метров. Более 100 человек должны незаметно подойти к «Приюту 11». И третья группа, небольшая, должна подняться по восточному ребру восточной вершины и выбить с вершины немцев, водрузить наш советский флаг и выбить фашистов с седловины (предполагалось, что они там есть – авт.).
Это был очень интересный, дерзкий план. Вероятно, не только меня, когда генерал объявил, кто желает добровольцем идти в группе на вершину, охватило волнующее желание сделать это. Не задумываясь, мы, 22 человека, сделали три шага вперед. Лейтенант Анатолий Денисенко, сержант Артемьев, Сидоренко, Шпицер, Амирамов... Очень сожалею, что не помню фамилии остальных. Как бы хотелось знать, где они, кто из них в живых. Я им низко кланяюсь за этот миг. Как человек, как альпинист, для которого горы слишком много значат в жизни.
Сборы на выполнение этой задачи тут же развернулись; все с большим подъемом и волнением стали тщательно готовиться. Под моим руководством шили маскировочные халаты из простыней, готовили боеприпасы, питание для рации; я – санитарную сумку, снаряжение, теплую одежду, ведь уже была половина октября 1942 года.
Прибыв в с. Эльбрус, мы расположились в туберкулезной больнице. Приказ был ложиться спать как можно раньше – ведь выступать будем в 2 часа ночи. Все легли на полу во всех комнатах сразу после ужина, но не спалось, потихоньку запели «Махорочку» (песня в исполнении Вадима Козина, ставшая популярной в военные годы: «Эх, махорочка, махорка, / Подружились мы с тобой. / Вдаль дозоры смотрят зорко, / Охраняя край родной» – авт.). И вдруг полились сильные мужские голоса: «Ревела буря»... Мгновенно, как по взмаху дирижерской палочки, все подхватили. Нельзя передать словами, как хорошо лилась эта песня. С тех пор такого исполнения я не слышала ни от одного хора. Труднее всех было нам, двум женщинам – мне и радистке, – выводить первым голосом на фоне мужских голосов.
Выступив ночью под руководством опытного капитана т. Юрченко, мы восхищались его выдержкой, спокойствием. Он уже тогда был награжден орденом Красного Знамени за Украину.
Перед последними кошами в лесном массиве тишину нарушили автоматные очереди: была подана команда «К бою, готовсь!», приняли боевой порядок, но все утихло и мы двинулись дальше.
Продвижение шло медленно: много трещин, не у всех были кошки, веревок было недостаточно. Зная это, мы взяли с собой даже доски, и они сослужили хорошую службу.
И вот отряд более 100 человек движется вверх. Людям было очень трудно, чувствовалась высота, время от времени слышались короткие автоматные очереди и одиночные выстрелы.
Так мы все вместе дошли до высоты 4200 метров. Ночи на высоте были очень трудными. С трудом под скалами находили площадки, чтобы разместить такую массу. Люди болели горной болезнью, так как не было даже горячего чая. Последнюю ночь Сидоренко, я и Шпицер не спали. Всю ночь будили людей – спальных мешков было мало, а уснуть в октябре на высоте – замерзнуть.
К тому времени Виктор Ломако ушел с отрядом в район Учкулана. Саша Сидоренко должен идти с группой на «Приют 11», а я и Шпицер – с двадцатью ребятами на вершину.
Ночью стали поднимать народ и готовиться к выступлению. Стали уже разделяться, но через некоторое время был получен приказ спуститься вниз.
Много было обсуждений, сожалели, что не удалось выполнить замысел.
Мне кажется, каждый участник этого трудного военного похода был полон решимости и надежды приблизить победу, которая к нам пришла через 2,5 года, а залог ее был заложен в те суровые, тяжелые, труднейшие дни 1942 года.
Я очень мало сделала, принимая участие в эльбрусской операции 1942 года, но, участвуя в Параде Победы на Красной площади 24 июня 1945 года, я была безмерно счастлива, стоя на земном шаре, который несла колонна связистов, тем, что мой маленький вклад в этой Победе есть тоже.
Об «Эльбрусиаде примирения» много писали центральные газеты. Местные же практически обошли ее стороной. И этому есть свое объяснение. Проведение акции не было согласовано с местными властями – они были только проинформированы. И в этой ситуации власти республики не дали разрешения на восхождение, более того – попытались воспрепятствовать ему.
О том, с какими проблемами столкнулись организаторы, рассказал в своей книге «Как будут без нас одиноки вершины» легендарный советский альпинист Владимир Кавуненко:
Приехал я в начале августа на Кавказ, договорился с моим другом Володей Настаевым о том, что он организовывает в Нальчике оргкомитет Кабардино-Балкарский, который донесет нашу идею до властей республики и до профсоюзов. Зейтун Залиханов, начальник канатной дороги, принял самое активное участие в наших делах. Во всем помогал. И вдруг 11 августа ко мне приходит человек в штатском. Представился – КГБ. Спрашивает: «Что вы собираетесь делать, Владимир Дмитриевич?» – «Собираемся сделать восхождение на Эльбрус». «Какие флаги?» А я о флагах вообще не думал. Говорю, что наши, трехцветные. Он пошел звонить. Возвращается и говорит: «Вас, Владимир Дмитриевич, срочно вызывают на внеочередное заседание президиума правительства Кабардино-Балкарии».
Сидят человек 12-15 министров, еще разные люди... «Нам сказали, что вы планируете поднять над Эльбрусом фашистский флаг со свастикой». Я просто растерялся. Откуда? Кто сказал? Там сидели люди, с которыми я вел до этого переговоры. В частности, председатель профсоюзов, симпатичная женщина, и председатель горсовета Тырныауза, который мне очень помог, дал бензин для автобусов. С бензином были большие трудности, и без его помощи мы бы немцев в горы не завезли. Но все, с кем я имел дело, говорят: «Нет, мы вас не знаем». Ни один не подтвердил наших общих дел по подготовке Эльбрусиады. Категорически отказались.
Я все понял и говорю, что немцы уже в пути из Минвод в Баксан. Около 60 человек. В их планы, кроме восхождения, входит гуманитарная помощь Приэльбрусью. Они планируют передать большую сумму денег тырныаузской больнице, детскому саду и интернату. Хотят восстановить электростанцию у «Приюта 11», разбитую еще во время войны. Вроде бы в порядке покаяния сделать в Баксанском ущелье много добрых дел. Программа у них долгосрочная, из года в год будут приезжать в Баксан, что принесет большие доходы, фантастическую поддержку всему Приэльбрусью.
Я все это докладываю, но меня не слушают. Ведут себя грубовато, по-хамски начальственно...
Тогда я заявляю, давайте договоримся так: никакой акции примирения не будет. Приезжает спортивная группа за свои деньги, делает восхождение и уезжает. Никаких митингов, никаких флагов, никаких акций. Нет. На этом и разошлись...
Приезжаю в Иткол – немцы уже там. Как тепло их встречали балкарцы. Но тут пошел накат уже материальный. Если мы договорились со всеми полюбовно, что немцев будут принимать по нашим расценкам, то вдруг запросили в три раза больше. Ни в одной стране мира расценки для местных жителей и иностранцев не отличаются, и только у нас с иностранцев дерут втридорога. Договорились, что они пойдут по нашим расценкам, а сверху приказ – отменить договоренность. Не будет заплачено – выставлять немцев на улицу. Тут начался сбор денег. Зейтун Залиханов мне помог, дал свои личные деньги. В Итколе его родственница Маша тоже помогла. Пошел я с шапкой по всему ущелью. Надо было каждый день доставать наличные деньги, перевод задерживался.
У немцев с собой была приличная сумма денег на гуманитарку. Но без разрешения властей передать их они не могли. Так и увезли деньги обратно. Привезли с собой очень красивые металлические венки, чтобы возложить у памятника советским воинам в Терсколе. Их и возложили, но вопреки запрету – местная власть без разрешения начальства категорически запретила проводить митинг.
Как раз в это время я узнал, что из Нальчика выехал ОМОН. Едет за мной. Надо скорее организовывать восхождение. Тогда немцев разделили на две части, одна из них пошла на Эльбрус, а другая поехала в Верхнюю Балкарию.
Александр Кузнецов ездил на экскурсию с немцами:
Встречали их со свирепым кавказским гостеприимством, резали в их присутствии баранов, кормили, поили и укладывали спать на пуховые перины. Немцы были в восторге. Со всей Кабардино-Балкарии свезли учительниц немецкого языка, немцы удивлялись и говорили, что в Баварии столько людей не знают русского языка...
А вот что происходило в Приэльбрусье. Слово Владимиру Кавуненко:
Мы стали поднимать немцев на «Приют 11» для 2-3-дневной акклиматизации и восхождения на Эльбрус. Немцев около сорока да наши. И в это время узнаю, что приехал ОМОН. Подняли мы немцев и наших ребят, я попросил остановить кресельную дорогу. Зейтун мне помог. На ратраках отвезли немцев на «Приют 11», и в это время поднимается ОМОН. Подходит капитан. Кобура открыта, пистолет торчит, на поясе наручники... Но ботиночки весенне-осенние, не для снега. А мы стоим с Башкировым. Он у меня спрашивает: «Где этот сучий Кавуненко?» – «А что случилось?» – «Нам надо его взять». – «Не знаю, наверное, на Приюте».
Я отвел в сторону Володю и говорю: «Если вы ночью не выйдете на восхождение без всякой акклиматизации, то больше не выйдете на него никогда». Он отвечает: «Понял». И пошел наверх.
А я в это время ушел в подполье, спрятался на разрушенной электростанции возле «Бочек». Прямо как в детективе. Мне носят еду, я по радио держу связь с Приютом и руковожу, будучи в курсе всех дел. И вот, когда утром я увидел немцев уже у скал Пастухова, понял, что могу выходить из подполья.
Идут они по-немецки, организованно, разбились по отделениям по 10 человек. Как говорится, процесс пошел, и он необратим. Никакой ОМОН его не остановит.
На скалах Пастухова мы установили точку для тех, кто сварился и идти дальше не может. Кизиков, Емельяненко, Игорь Кавуненко, Башкиров, Чумиков, Рябов, Лобанков Валера из Уфы и другие здоровые ребята-киты должны были сопровождать немцев до вершины и уйти вниз последними. Все четко выполнено.
Поднимается глава администрации Тырныауза, мой хороший знакомый, кричит радостно: «Владимир Дмитриевич! Кавуненко!» С капитаном ОМОНа чуть плохо не стало. Он накануне со мной беседовал, не знал, кто я, спрашивал, где немцы. А они уже вытянулись в косую к перемычке. Я говорю: «Вот они!» – «Как нам быть?» – «Да никак, поезд ушел».
Бог не обидел мою жену Лену Кавуненко, она первой поднялась на восточную вершину. Причем легко. Потом Чумиков и Рябов. Они сидели, ждали и встречали немцев. Лена рассказывала, что у немцев эйфория была, радость, слезы... Деды, отцы и дети стоят на такой горе! Один поднялся в 74 года и другой (Альфред Альтман) в 78 лет. Оба были здесь в 1942 году. Их, конечно, вели такие ребята, как Башкиров, поддерживали, но не несли же на руках. Это был своего рода рекорд. И не только в этих старичках, рекорд в том, что без акклиматизации 34 немца вышли на вершину в пять тысяч шестьсот с лишним метров. Они такой высоты у себя в Альпах не знают...
Несмотря на все сложности, эпопея веселая была. Приехало много друзей, Успенский Лев с женой Лидой. Женя Гиппенрейтер поднялся на вершину с кислородом, Вадим – его брат – не ходил. Много хороших людей собралось, я пригласил заранее ребят-бардов – Митяева и Тарасова, они украсили праздник. На берегу Баксана все собрались, зашашлычили, море баварского пива, песни... Башкиров с Альтманом обнимаются, Люба Кропф, милая Любовь Сергеевна, участница боев на Эльбрусе в 1942 году, и Алексей Немчинов, снимавший тогда немецкие флаги с Эльбруса... Сидят, толкуют с немцами. Много в тот день выяснилось подробностей событий пятидесятилетней давности. Без переводчиков друг друга понимали. Не поняли только немцы, как все это нам далось...
Виктор Котляров
В январе президент РФ подписал перечень поручений по итогам заседания Совета по межнациональным отношениям 29 ноября 2019 в Нальчике («Газета Юга» №48, 2019), один из пунктов которого предписывает минфину России «выделить из федерального бюджета дополнительно 279,0 млн рублей в 2020 году и 479,6 млн рублей в 2021 году Минкультуры России в целях завершения строительства национального театрального центра «Дворец театров» в г. Нальчике». Срок исполнения – до 1 марта. Ответственным назначен председатель правительства Михаил Мишустин («Газета Юга» №3).
В пресс-службе минфина на вопрос «Газеты Юга», на каком этапе находится выполнение этого поручения главы государства,ответили: «В соответствии с бюджетным процессом выделение дополнительных средств может осуществляться в рамках внесения поправок в закон о бюджете. В настоящее время поправки в закон о бюджете 2020–2022 гг. не вносились, так как в первоочередном порядке принимаются меры поддержки населения и отраслей экономики в связи с распространением новой коронавирусной инфекции. Таким образом, вопросы выделения дополнительных средств на различные направления будут рассматриваться в рамках следующего бюджетного цикла».
Проектирование «Дворца театров» началось еще при Валерии Кокове, который говорил: «Я встретил поддержку в его строительстве у Владимира Путина» («Газета Юга» №15, 2000).
Объект обещали сдать в 2006. «Хотим или нет, мы должны это сделать, поскольку это задание руководства республики...» – заверял руководитель тогдашнего подрядчика строительства Мухамед Бегидов.
К 2012 обещал сдать долгострой экс-министр строительства и архитектуры Адиб Абрегов.
В сентябре 2019 стройку посетили члены правительства РФ. Руководитель подрядчика Алексей Войтов рассказывал им: «В здании общей площадью около 20 тысяч квадратных метров планируется расположить филармонию, национальный музей, музейсовременного искусства и другие учреждения культуры». По словам строителя, для завершения объекта необходимо еще 820 млн. Резко отреагировал на увиденное экс-министр культуры РФ Владимир Мединский: «Долгострой, так называемый Дворец театров – это бельмо на глазу, позор, его надо доделывать» («Газета Юга» №36, 2019).
Казбек Коков в своем первом послании к парламенту республики подчеркнул: «Благодаря поддержке президента страны решен вопрос выделения из федерального бюджета дополнительных средств в объеме 758,6 млн рублей на завершение строительства Дворца театров в г. Нальчике. Объект необходимо ввести в эксплуатацию в 2021 году, и он должен стать настоящим культурным центром республики для любителей как классического, так и современного искусства. Не выполнить теперь эту задачу в установленные сроки у нас нет никакого морального права» («Газета Юга» №9).
